Не дожить до понедельника

Редко, но бывает, чтобы ранним утром в понедельник пришла шокирующая политическая новость. Лично на моей памяти единственный случай – раннее утро понедельника 19 августа 1991 года: по телевизору «Лебединое озеро», на дворе – ГКЧП. И как выяснилось через три дня – конец СССР.

Новость из Берлина, пришедшая ранним понедельничным утром 20 ноября 2017, конечно, не настолько эпохальна и отнюдь не обещает распада ФРГ через три дня. Но в масштабах привычного для Германии, Евросоюза и Запада вообще она сопоставима с тем, что можно назвать политическим землетрясением. Хотя, казалось бы – ну что такого? Ну, провалились предварительные переговоры о создании правительственной коалиции по итогам сентябрьских выборов в Бундестаг. Ну не будет (хотя: никогда не говори «никогда»!) в Германии «Ямайки», — будет что-нибудь другое.

Будет. Потому что случившееся – не конец света. Но, однако – конец эпохи стабильности в Германии, а значит, и в Евросоюзе. А значит, с большой вероятностью – конец надеждам Ангелы Меркель на четвертое подряд канцлерство, которое поставило бы ее вровень с политическим рекордсменом Гельмутом Колем. Чтобы оценить уже случившееся и последующие aftershocks, пройдемся по вышеуказанным параметрам события. И для начала посмотрим, что оно означает собственно для Германии.

Первое, что бросается в глаза, это – непредсказуемость случившегося. Ни сами участники переговоров, ни многочисленные политические комментаторы и журналисты, ни широкая публика не рассматривали как наиболее реальный вариант внезапный выход из переговоров одного из участников. Тем более такого участника, как Свободная Демократическая Партия. Ждали чего угодно от леваков блока «Зелёные/Союз 90», альянс которых с консервативным блоком ХДС/ХСС изначально представлялся если не политическим оксюмороном, то уж точно политическим мезальянсом. И основания для этого были, да еще какие!

Как известно, самый проклятый вопрос для экономически благополучной Германии – миграционный. Миллионный наплыв беженцев из афро-азиатских регионов и таких failed states, как Ливия, Сирия, Ирак и Афганистан, потряс Германию до самых ее бюргерско-сельских глубин. И вывел на третье место по итогам сентябрьских выборов в Бундестаг ту самую «Альтернативу для Германии» (АдГ), которая еще в 2013 г. набрала всего 4.7%. Сегодня у неё 94 мандата в федеральном парламенте и уверенное представительство в парламентах всех германских земель.

Есть версия (с конспирологическим оттенком), что именно третье место АдГ запустило цепь событий, приведших к сенсационному провалу трехцветной (черно-желто-зеленой) коалиции. Дерзкого выскочку, забравшего в свои 13% голоса в основном консервативного электората, обозначили клеймом – «крайне правые», после чего их пришлось блокировать как на коалиционных, так и на оппозиционных путях. И если коалиционная блокада подразумевалась изначально и, как представлялось, никаких политических рисков и издержек с собой не несла, то блок на пути превращения АдГ в официальную парламентскую оппозицию вышел как раз нынешним боком.

Дело в том, что сохранить прежнюю «большую» правительственную коалицию в составе ХДС/ХСС + СДПГ не удалось по двум причинам. Во-первых, социал-демократы сразу же после объявления итогов сентябрьских выборов, на которых они взяли всего 21%, сами заявили об отказе продлевать коалицию. Кризис партийной идентичности потребовал восстановления имиджа мейнстримной левой партии, что, по мнению её лидера Мартина Шульца, невозможно в союзе с партией Меркель и тем более – с баварским Христианско-Социальным Союзом.

А, во-вторых (и тут начинается конспирология), отказ СДПГ продлевать коалицию оказался вынужденной мерой для того, чтобы лишить АдГ возможности стать официальной парламентской оппозицией со многими соответствующими привилегиями (возглавлять парламентские и непарламентские комиссии, представительствовать в НАТО и т.д.). Так что, есть основания предполагать сговор между консерваторами и социал-демократами, нацеленный на маргинализацию крайне правой «Альтернативы для Германии».

При этом у Меркель расчет был, очевидно, на то, что в остававшейся в таком случае «Ямайке» самым проблемным партнером будут «Зелёные», а «жёлтые» либералы из СвДП – свои «по умолчанию». Хотя бы в силу давней традиции именно таких коалиционных правительств, в которых почётный и действительно важный портфель министра иностранных дел всегда отдавался именно либералам. Так что, предстояло «работать» с непредсказуемыми «Зелёными» и не столько по собственно «зелёному», сколько по тому самому – «проклятому» иммигрантскому вопросу.

При принципиальном согласии тех и других, что право на получение убежища отменено не будет, трудности – как отметил глава администрации канцлера Меркель и и.о. министра финансов Петер Альтмайер (Peter Altmaier) – заключаются в деталях. Например, в такой, как право мигрантов, получивших разрешение на убежище, немедленно начинать процедуру воссоединения семей. Учитывая демографическую ситуацию в афро-азиатских странах массового исхода, можно ожидать, что один беженец из этих регионов должен быть «умножен» на 3–5 и даже более человек. Что сильно подпортит и без того пугающую статистику притока мигрантов и даст дополнительные козыри той же «Альтернативе для Германии» — особенно в восточных землях ФРГ.

Еще один крайне болезненный вопрос – высылка «отказников», т.е. тех мигрантов, кто статус беженца не получил и должен быть отправлен на родину. Статистика на этот счет, опубликованная в начале ноября федеральным правительством, говорит следующее. 158 000 мигрантов, которым было отказано в предоставлении убежища, всё еще живут в Германии. Около 118 000 получили отсрочку по причинам либо болезни, либо политической нестабильности в стране возврата. А 28 000 числятся в графе – «принудительная депортация». Германские власти потихоньку осуществляют эту процедуру, но очевидно, что решить проблему с десятками тысяч фактических нелегалов удастся не скоро. Если вообще удастся. В том числе и из-за позиции партии «Зелёных». Ведь большая доля беженцев приходится на Афганистан, а, как заявила лидер «Зелёных» Катрин Гёринг-Эккардт (Katrin Goring-Eckardt), эта страна «всегда будет небезопасной». А потому высылать туда мигрантов, даже совершивших уголовные преступления, — крайне «безответственно».

Как позиция «Зелёных» может реально блокировать усилия властей по реализации жесткой политики депортации «отказников», показывает судьба закона, принятого Бундестагом еще в 2016 году. Согласно этому закону, три северо-африканские страны (Марокко, Тунис и Алжир) должны считаться «безопасными странами происхождения», и искателям убежища в Германии оттуда должно быть в этом отказано. Однако партия «Зелёных» располагает в верхней палате парламента достаточным представительством, чтобы заблокировать этот закон.

И все же, даже при таких серьезных проблемах «черным» и «зелёным» вроде бы удавалось договориться. Во всяком случае, лидер «Зелёных» Джем Оздемир (Cem Ozdemir) ранним понедельничным утром заявил: «Компромисс был возможен. Мы были готовы достичь компромисса до последней минуты». Что подтверждалось словами лидера баварских «черных» Хорста Зеехофера (Horst Seehofer): «Соглашение было возможно». Но тут свое решающее слово сказали «жёлтые», спровоцировав сцену, известную по нашей классической картине «Не ждали».

А зря – надо было ждать. Потому что за общей формулой отказа лидера свободных демократов Кристиана Линднера (Christian Lindner) – «Лучше вообще не править, чем править плохо» — просматривается вполне конкретное недовольство. Во-первых, тем, что, как он прозрачно выразился, лидерам партий не удалось выстроить «основания доверия». Понимать это надо так, что консерваторы изначально считали либералов, что называется, в своем «кармане», сосредоточившись на обхаживании «Зелёных». А ведь, несмотря на репутацию терпимых и гуманитарно ориентированных, конкретно немецкие либералы в конкретно немецких условиях именно по вопросу о беженцах встали практически «насмерть».

Мне уже доводилось цитировать сентябрьское интервью Линднера изданию «Bild», вышедшее под заголовком «Все беженцы должны вернуться обратно!» Напомню его главный тезис: «В права человека не входит право выбора места проживания на земном шаре». Поэтому разрыв коалиционных переговоров, совершенный либералами утром 20 ноября, не должен был бы оказаться сюрпризом. Во всяком случае, к нему были готовы именно «Зелёные», и не случайно их переговорщик Юрген Триттин (Jurgen Trittin) заявил: «Это именно СвДП была готова уйти, и мы в действительности не были удивлены». Он же заявил, что ожидает новых выборов в Бундестаг уже на католическую Пасху 1 апреля 2018 года. Действительно, это вполне возможный и крайний вариант, хотя стоит перечислить и другие, расположив их по степени возрастающей вероятности.
Самый невероятный – приглашение в коалицию либо крайне правых, либо крайне левых. Консервативный электорат вряд ли поймёт приглашение в правительство коммунистов «Die Linke», а «прогрессивная общественность» Германии и Евросоюза – ангажемент для «Альтернативы для Германии».

Очень маловероятный – «опамятование» либералов, дезавуирование прежних заявлений Кристиана Линднера и возвращение СвДП за стол коалиционных переговоров. Надо полагать, что на такую «потерю лица» не пойдет ни партия, ни ее избиратель. Но стоит упомянуть подвариант, при котором такое возвращение возможно, если остальными партнерами будут приняты условия СвДП. В этом случае либералы выступят в роли успешных политических шантажистов, а «лица» придется терять всем остальным. Представимо чисто теоретически.

С чуть бóльшим рангом вероятности можно обозначить вариант, при котором «одумаются» социал-демократы и объявят о согласии продолжать нынешнюю «большую коалицию». Это может быть понято левым электоратом только как акт «самопожертвования» — спасения Отечества и Европы в минуту тяжелого кризиса. Но и тут между партнерами может начаться «торговля» за новый коалиционный контракт, результат которой заранее предсказать невозможно. А, кроме того, теряется смысл «заговора» против АдГ – крайне правые или (в более аккуратной терминологии) «правые консерваторы» получат окончательную легитимацию в большой немецкой политике.
Более вероятный, но малоприятный – правительство меньшинства в составе ХДС/ХСС + «Зелёные» или даже без них. Скорее без них, если вышеупомянутый Триттин говорил от имени руководства блока: «У Германии должно быть стабильное правительство, а для этого необходимо большинство в парламенте». В любом случае этот вариант будет очень сомнительной политической инновацией: до сих пор все правительства ФРГ формировались на основе устойчивого большинства.

А кроме того, этот вариант предусматривает активное включение в «игру» вроде бы ритуального президента ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера. Именно он может предложить Бундестагу кандидатуру Ангелы Меркель на роль канцлера однопартийного (блок ХДС/ХСС) правительства. Но он же может потребовать от участников переговоров их продолжить, поскольку формальных ограничений по времени нет. Впрочем, давление на либералов со стороны президента едва ли даст результат: такой «прогиб» для Кристиана Линднера будет равносилен политическому харакири. Однако всё же интересно будет посмотреть, насколько он готов к уже возлагаемой на него роли «козла отпущения».

Если предыдущий вариант всё же проходит, то и у президента Штайнмайера, и у Меркель, которую он может назначить канцлером правительства меньшинства даже вопреки голосованию в Бундестаге, появляется возможность его роспуска. У президента – без всякого повода, а у Меркель – путем постановки на голосование вопроса о доверии правительству. С, в общем-то, предсказуемым результатом. Вопрос только в том – кому выгодно?

Штайнмайер уже взял на себя роль «отца нации», выступающего её спасителем в решающую минуту. И если ему действительно удастся не допустить новых выборов, ему как президенту будет обеспечено уникальное место в немецкой политической истории. Поэтому, думается, он пойдет на роспуск Бундестага только в самом крайнем и безальтернативном случае.

Для Меркель ситуация более амбивалентна, притом, что любой выбор несёт с собой серьезные риски. Быть канцлером правительства меньшинства – значит находиться под постоянным обстрелом (а он уже начался, АдГ потребовала ее отставки) всех остальных фракций и постоянно искать их расположение при каждом конкретном голосовании. Роль неблагодарная и бесперспективная – рано или поздно пройти между всеми парламентскими «Сциллами» и «Харибдами» не получится и придется уходить, но не гордо и добровольно, а лузером и под улюлюканье оппонентов. И всё равно идти на новые выборы.

Так, может, лучше прямо сейчас? Как показывает опрос населения ФРГ, проведённый компанией Infratest Dimap в минувшую пятницу, цифры всё те же: у ХДС 31%, у СДПГ – 21%. АдГ – 12%, СвДП и «Зелёные» — по 11%, «Левые» — 10%. Это значит, что мы попадаем в сказку «про белого бычка», или, по-американски, в «день сурка». Поскольку вероятность получить условно 1-го апреля полную копию нынешнего политического тупика явно больше 50%. Единственное, что может поменять ситуацию, это победа на перевыборах социал-демократов, скажем, с результатом 26–27% против 24–25% у консерваторов. Но зачем Меркель этот проигрыш, если место канцлера придется уступить Мартину Шульцу?! Который от имени партии вновь подтвердил отказ от продолжения коалиции с консерваторами и решимость идти на новые выборы.

В общем – всюду «клин». В Европе в том числе. Потому что даже главный редактор портала Deutsche Welle Инес Поль закончила свой комментарий такими словами: «Пробуждение в этот понедельник станет шоком не только для Германии, но и для всей Европы. Потому что перед нами — многие недели неопределенности. А может быть, и месяцы». И есть основания полагать, что, несмотря на традиционную оговорку, её личное мнение все-таки совпадает с мнением редакции.

Леонид Поляков